К вопросу о судьбах древнерусских языческих традиций в
XI в.
П.А. Евдокимов, А.С. Щавелев, МГУ им. М.В. Ломоносова.
Исторический факультет.
Известия
“начальной” русской летописи (ПВЛ) наряду с данными археологии всегда служили
ключевыми звеньями для реконструкции комплекса архаических верований древней
Руси. Однако в науке долгое время сохраняется тенденция автоматически собирать
воедино сведения, получаемые из источников различного характера, с целью
сформировать некий синтетический образ “древнерусского язычества” как
определенной системы мировоззрения. Нам же представляется оправданным обратить
внимание на динамику развития языческих представлений, следы которой также можно
обнаружить в источниках.
В
первый набор летописных упоминаний о языческой практике восточных славян и Руси
входят известия “этнографического введения”, предсказания волхвов о смерти
Олега, препирательство князя Святослава с матерью Ольгой, т. н. “языческая
реформа” князя Владимира Святославича, жертвоприношение христиан-варягов в
Киеве [1, с. 14-16, 29-30, 45-46, 56-58, 60]. Эта череда завершается крещением
Руси 988 г. [1, с. 80-81]. В целом указанная информация летописи позволяет общо
описать основные черты языческого культа: очевидно. Существовал некий
“микроуровень” бытовой магии и семейно-родового культа, на котором язычник не
нуждался в посреднике между ним и сверхъестественным миром, в то время как
конкретные проблемы всего языческого коллектива решались “старой чадью”, т. е.
племенной элитой, венчал эту сакральную пирамиду князь, решавший своего рода
“макропроблемы”.
Второй
корпус известий о язычестве принадлежит уже XI веку. Теперь главную роль в
религиозно-магических обрядах играют волхвы – известия 1024, 1044, 1071, 1091,
1092). До этого они появлялись лишь в связи с известиями о смерти князя Олега.
Во всех случаях, когда происхождение волхвов более или менее известно, они
соотносятся с иноэтничным (“чудин”-целитель, волхвы на Белоозере под 1071 г.),
либо внезапным появлением откуда-то (известия 912, 1071, 1024, 1091 г.). Их
действия, как правило, угрожающе противопоставлены князю и “старой чади”, то
есть лицам, заправлявшим когда-то языческим культом. В целом, возможно,
действия волхвов в тех конкретных случаях дополняли и вносили определенные
изменения в прежнюю языческую традицию, а не вписываются в нее напрямую.
Отсутствие упоминаний о волхвах в большинстве известий о язычестве IX-X вв.,
говорит о том, что, при несомненном их, волхвов, существовании в то время, их
статус и функции лишь в XI в. видоизменились и перешли от маргинальных к
ведущим.
Нам
видится одно возможное объяснение этих изменений: выпадение после принятия
христианства князей и элиты из системы отношений populus–rex sacrorum. А особая
агрессия против знатных жен была вызвана, видимо, феминистическим, по В.Я.
Петрухину, характером первого этапа христианизации.
Итак,
волхвы в экстремальной для языческих общин ситуации заняли вакуум лидерства в
сакральной системе язычников. Какую же роль они играли до этого? Видимо, они,
по представлениям язычников, используя свое особое “ведение” практиковали
магические обряды, связанные с хтоническим миром. Это видно на примере
магически-боевого поединка воеводы Яна Вышатича и двух волхвов под 1071 г. Боги
волхвов “сидя въ бездне”, Ян вкладывает им в уста “рубль” (кляп?, железный
брусок?, “обол Харона”?), везет их по реке (очищение водой?, реликты погребения
в ладье?), вешает трупы на дубе (принесение в жертву через повешение?,
погребение на дереве?), затем их забирает медведь, животное, для язычников
священное, возможно связанное с культом Велеса. Сам Ян не лично расправляется
волхвами, а отдает их во руки кровных врагов (боязнь проклятия и мести со
стороны “залежных покойников”).
Подобного
рода эволюционные явления наблюдаются и на археологическом материале. С начала
XI в. погребальный обряд в ряде областей восточнославянского мира изменяется
погребальный обряд, появляется новый типично языческий по своему существу обряд
трупоположения на горизонте, на освященной огнем земле [3, c. 21-31]. Одним из
объяснений смены обрядов может быть резкая смена сакральной элиты, когда на
освободившееся после христианизации верхов место пришла новая, скорее всего,
инородная по происхождению. Угро-финское и балтское влияние при этом наиболее
вероятно, кстати, в известии летописи за 1092 г. есть эхо описания
погребального обряда именно последних.
Последний
раз волхвы появляются во время голода1227/8 г. в Новгороде, но на сей раз
новгородцы сами уничтожают чужаков, уповая на своего архиепископа Арсения [2,
c. 270].
Вышеперечисленные
отдельные факты и наблюдения позволяют говорить о XI веке как об особом периоде
в развитии древнерусского язычества, позднее перешедшего в латентное состояние.
Список литературы
Повесть
временных лет. М.-Л. 1950.
Новгородская
первая летопись младшего извода. М.-Л. 1950.
Рябинин
Е.А. От язычества к двоеверию (по археологическим материалам Древней Руси).
//Православие в Древней Руси. Л. 1989.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаarchaeology.kiev.ua